Перейти Рубикон

Продолжаем знакомить наших читателей с рассказами из книги настоятеля Екатерининского храма г. Вятки протоиерея Сергия Гомаюнова «Перейти Рубикон», в которой священник ведёт разговор о смыслах и ценностях нашей жизни, раскрывающихся через обращение к Священному Писанию.

О гадаринских свинопасах

«Когда Он прибыл на другой берег в страну Гергесинскую, Его встретили двое бесноватых, вышедшие из гробов, весьма свирепые, так что никто не смел проходить тем путём. И вот они закричали: «Что Тебе до нас, Иисус, Сын Божий? Пришёл Ты сюда прежде времени мучить нас». Вдали же от них паслось большое стадо свиней. И бесы просили Его: «Если выгонишь нас, то пошли нас в стадо свиней». И Он сказал им: «Идите». И они, выйдя, пошли в стадо свиное. И вот всё стадо свиней бросилось с крутизны в море и погибло в воде. Пастухи же побежали и, придя в город, рассказали обо всём и о том, что было с бесноватыми. И вот весь город вышел навстречу Иисусу; и, увидев Его, просили, чтобы Он отошёл от пределов их» (Мф. 8:28–34).

Когда двенадцать колен Израилевых, вышедших из египетского плена, приблизились к Земле Обетованной, два из них (точнее, два с половиной): колена Гада, Рувима и половина колена Манассиина — упросили Моисея, чтобы им не переходить Иордан и остаться на его восточном берегу, потому что здесь были очень хорошие пастбища. Они обещали вместе со всеми воевать за Землю Обетованную и выполнили своё обещание, но поселились за её пределами. Такая вот особенность устроения их душ: участвуем в общем богоугодном деле, но в личной жизни имеем некоторую границу за пределами общего и там богатеем так, как знаем.

Со временем сюда пришли завоеватели-язычники, которые захватили страну Гадаринскую (она же Гергесинская). Евреи смешались с пришедшими, потеряли свои традиции. Визитной карточкой страны стали большие и тучные свиньи. Их разводили здесь великое множество. Запрет ветхозаветного закона употреблять в пищу свинину уже не соблюдался. Свиньи ценились как богатство. Иисус Христос пришёл в страну Гадаринскую для того, чтобы исцелить не только двух несчастных бесноватых, но и всех жителей этой страны через лишение их ложного богатства — свиней. Но Его изгнали: свиньи оказались для гадаринцев дороже Христа.

А что, если бы Иисус Христос пришёл в наше время? Не в славе Второго Пришествия, а так, как это было во времена Евангелия? Как бы встретили Его мы? Эту мысль обдумывал в течение многих лет Фёдор Михайлович Достоевский. Итогом стала его «Легенда о Великом Инквизиторе». Хотя по сюжету действие происходит в XVI веке на католическом Западе, но вся она — пророчество о России. В смутное время Реформации, религиозных войн внезапно является Иисус Христос, чтобы укрепить пошатнувшуюся веру в людях. Его сразу узнают по словам, чудесам, которые Он совершает. Узнал Его и Великий Инквизитор, приказавший арестовать Христа. Всё дальнейшее — это разговор Инквизитора с молчащим Иисусом Христом. «Зачем же Ты пришёл нам мешать? — спрашивает Его Инквизитор. — Мы сами сделаем то, что нам нужно во имя Твоё. А Ты нам не нужен, Ты мешаешь нам управлять стадом». Монолог Инквизитора заканчивается приговором: «Завтра же сожгу Тебя за то, что пришёл нам мешать. Ибо если был, кто всех более заслужил наш костёр, то это Ты. Dixi».

Трагедия 1917 года вызревала долго. В продолжение нескольких поколений в русском обществе сформировался слой людей, которые стали жить в России, как гадаринцы. Внешне всё выглядело пристойно: православная монархия, православные чиновники, православное образование, Рождество и Пасха, обязательные Таинства церковные и так далее. И русские гадаринцы вместе со всеми участвовали в общих делах, но были внутренними эмигрантами: выстраивали внутри себя границу, за которой культивировали то, что было направлено против государственного строя и Церкви, и жили этим. Святитель Феофан Затворник с нескрываемым волнением следил за российскими гадаринцами: «Во дни наши россияне начинают уклоняться от веры: одна часть совсем и всесторонне впадает в неверие, другая отпадает в протестантство, третья тайком сплетает свои верования, в которых думает совместить спиритизм и теологические бредни с Божественным Откровением. Зло растёт, зловерие и неверие поднимают голову, вера и Православие ослабевают».

Всё, что перечислил святитель, было тучными свиньями, приносившими их владельцам особый доход — вхождение в круг, как они себя называли, прогрессивно мыслящих людей, элиту общества. Мнение Церкви их не задевало. А некоторым из них доставляло удовольствие подложить свою свинью в блюдо, от которого отведают миллионы. Как, например, это делал Лев Толстой в своём романе «Воскресенье» с кощунственными словами о Церкви и Таинствах или в статьях, где он публично отрекался от многих вероучительных истин.

Три особенно жирные свиньи, от которых питались гадаринцы и предлагали всем как самое прогрессивное блюдо, имели личные имена: свобода, равенство и братство. Им метали жемчуг — деньги, умы, школу, искусство, литературу, молодёжь, мечты, горение сердец, забывая о давнем предупреждении: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас» (Мф. 7:6). Исторический пример был перед глазами: эти три свиньи, точнее, демоны революции, их оседлавшие, растерзали некогда крепкую католическую страну — прекрасную Францию. И святитель Феофан с ужасом спрашивал: «Неужели же мы не образумимся?.. И будет, наконец, у нас то же, что, например, у французов и других… Спаси и помилуй Русь православную от праведного Твоего и належащего прещения!»

Февральская революция 1917 года стала тем утёсом, с которого в бездну полетело свиное стадо всех ложных исканий, мечтаний и фантазий, увлекая за собой империю. Наступило время расплаты. За что? Василий Васильевич Розанов с болью писал: «Русь слиняла за два дня. Самое большое — в три. Даже «Новое время» нельзя было закрыть так скоро, как закрылась Русь. Поразительно, что она разом рассыпалась вся, до подробностей, до частностей… Что же, в сущности, произошло? Мы всё шалили».

Любиши ли Мя?

«Когда же они обедали, Иисус говорит Симону Петру: «Симон Ионин! Любишь ли ты Меня больше, нежели они?» Пётр говорит Ему: «Так, Господи, Ты знаешь, что я люблю Тебя». Иисус говорит ему: «Паси агнцев Моих». Ещё говорит в другой раз: «Симон Ионин! Любишь ли ты Меня?» Пётр говорит Ему: «Так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя». Иисус говорит ему: «Паси овец Моих». Говорит ему в третий раз: «Симон Ионин! Любишь ли ты Меня?» Пётр опечалился, что в третий раз спросил его: «Любишь ли Меня?» — и сказал Ему: «Господи! Ты всё знаешь; Ты знаешь, что я люблю Тебя» (Ин. 21:15–17).

Я как мог готовился к встрече со Святой Землёй: читал воспоминания там побывавших, изучал путеводители для паломников, погружался в историю времён земной жизни Иисуса Христа. Встреча оказалась совсем не такой, как я рисовал её в своём воображении. Моя душа, к удивлению, оказалась настолько малой вместимости, что вода живая, о которой говорил Иисус Христос с самарянкой у колодца, наполнила её до краёв уже в первое утро по прилёте в Израиль. Самолёт приземлился в Тель-Авиве поздним вечером, и ночью наша паломническая группа поехала на автобусе в сторону Иерусалима. Экскурсовод время от времени что-то рассказывал и даже показывал: «Посмотрите налево… Посмотрите направо…» Мы послушно поворачивали головы и видели только чёрную густую южную ночь, которая надёжно спрятала под свой покров весь мир.

Осознав тщетность своих усилий, экскурсовод предложил остановиться у крохотного восточного базарчика, который примкнул к бензозаправке и маленькой стоянке. Мы вышли из автобуса. Я прошёл несколько метров и сел на придорожный камень. Начало светать, и солнце чуть показалось над цепочкой гор. Всё! Я наполнился до края Святой Землёй. Этот воздух, поразительно просторное небо, камни, усеявшие землю… Впечатление было настолько сильным, что я не представлял, как вместить в себя то, что нас ждало впереди. А впереди был Иерусалим…

Это я сейчас понимаю, что настоящее паломничество должно быть пешим. Шаг за шагом, день за днём восходил человек к Иерусалиму, совершая внутри себя службу. С чего начинается Литургия? С молитвы обо всех и обо всём. Мы молимся о болящих, путешествующих, скорбящих, о благорастворении воздухов и изобилии плодов земных, о временах мирных. Потом начинается Литургия верных, когда, попросив о всех земных нуждах, следует отложить всякое земное попечение, потому что предстоит встреча с Богом Живым, и сердце рождает уже совсем другую молитву. Идущий пешком успевал приготовиться к этой встрече. Летящий на самолёте, мчащийся на комфортабельном экскурсионном автобусе ничего этого не успевает. По крайней мере, я не успел.

Иерусалим, храм Воскресения Христова. Голгофа, Камень помазания, на который Иосиф с Никодимом положили Тело Иисуса, снятое с Креста. Кувуклия, в ней пещера Гроба Господня. К Кувуклии довольно длинная очередь. Монах-грек у входа в Кувуклию, как опытный регулировщик, управляет движением. Вот человек заходит в придел Ангела, которого увидели жёны-мироносицы, пришедшие помазать Тело Иисуса, и Ангел возвестил им, что нет Христа среди мёртвых, Он воскрес. И дальше вход в Гроб Господень. Нагнувшись, человек проходит туда, встаёт на колени. У него всего пара минут, потому что за спиной большая очередь, и монах-грек решительно напоминает об этом.

Время истекло, я за пределом Кувуклии. И понимаю, что забыл выполнить просьбу своих прихожан: вот же она, сумочка, в ней иконки, крестики, надо было приложить их к Камню Погребения. Поздно! Ругаю себя. Кто-то хлопает меня по плечу. Оборачиваюсь: монах-грек, регулировщик движения, показывает мне жестом — заходи снова в Кувуклию. Не верю своему счастью. И уже со знанием дела вновь вхожу во Святая Святых. Пары минут мне хватило, чтобы помянуть наших и приложить святыньки; будет чем обрадовать людей.

Я снова за пределами Кувуклии, складываю свою сумочку. Вдруг снова кто-то берёт меня за плечо. Оглядываюсь: тот же монах опять показывает мне, что я могу зайти в Кувуклию в третий раз. Улыбаюсь ему, пытаясь показать, что я всё успел сделать, благодарю. Но он приглашает. И тут меня пронзило: я вспомнил, как Иисус Христос спрашивал апостола Петра: «Любиши ли Мя?» Пётр, радостный от того, что Спаситель говорит с ним, спешит сказать: «Люблю». А Иисус спрашивает о том же второй раз. Так и представляешь себе, как услышав повторно: «Любиши ли Мя?» — Пётр уже не так быстро и не так громко отвечает: «Люблю». И в третий раз спрашивает его Иисус. Зачем? Потому что, прежде чем торопиться ответить: «Люблю», Пётр должен был вспомнить, как совсем недавно он, испугавшись, трижды отрёкся от Христа: «Не знаю этого Человека». И вспомнил Пётр, и ответил уже совсем тихо и из самой глубины плачущего от стыда сердца: «Ты всё знаешь… Ты знаешь, что я люблю Тебя». Ты, Господи, знаешь меня лучше, чем я знаю себя. Ты уже на Тайной Вечери говорил мне, что я проявлю малодушие, а я возражал: за Тобою пойду хоть в тюрьму, хоть на смерть. И отрёкся. Ты это знаешь. Но Ты знаешь, что я люблю Тебя.

Вот это покаянное и смиренное: «Ты всё знаешь… Ты знаешь, что я люблю Тебя» — вернуло апостола Петра к Иисусу Христу. Только сейчас они встретились так, чтобы уже ничто больше не могло отлучить Петра от Господа. Как об этом же говорил апостол Павел: «Ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем» (Рим. 8:38–39). Я в третий раз пошёл в Кувуклию. Просил только об одном: «Ты, Господи, всё знаешь обо мне, все мои отступления, отречения, падения. Не отступи от меня». Я боялся сказать даже в мысли то, что хотел сказать и что было правдой: «Но при всём этом, я люблю Тебя». Я вышел из Кувуклии, посмотрел на монаха-грека. Он был сосредоточен на чём-то своём и больше меня не замечал.

Сегодня на всенощном бдении снова читали 11-е воскресное евангельское зачало: «Симоне Ионин! Любиши ли Мя?» Это вопрос и ко мне. Моё сердце снова входит в Кувуклию. Ты всё знаешь, Господи.

На фото:

- Протоиерей Сергий Гомаюнов;

- Кувуклия в храме Воскресения Христова;

- Святитель Феофан Затворник.

Протоиерей Сергий Гомаюнов По материалам газеты «Вятский епархиальный вестник»