Главный поэтический голос Вятки

Завтра кировскому поэту Овидию Любовикову исполнилось бы 95 лет.

Овидий Михайлович Любовиков

Писатель-фронтовик, журналист, общественный деятель. Родился 26 октября 1924 года в селе Усть-Чепца (ныне г. Кирово-Чепецк). Член Союза писателей СССР, председатель областной организации Союза писателей (1966–1988). После войны стал журналистом. Работал в молодёжной газете «Комсомольское племя», «Кировской правде» и «Комсомольской правде».
Автор 24 сборников стихов и публицистики. Заслуженный работник культуры РСФСР. Кавалер орденов Красной Звезды, Отечественной войны 2-й степени, «Знак Почёта», Дружбы народов, многочисленных медалей. Имя писателя носит библиотека-филиал №11 г. Кирова. На доме, где жил писатель (г. Киров, ул. Московская, 12), установлена мемориальная доска (авторы – В.А. Бондарев и К.И. Коциенко). В г. Кирове учреждена ежегодная литературная и журналистская премия имени О.М. Любовикова. В 2014 году вышла книга «Овидий вятской поэзии» (составитель – В.В. Смирнов), посвящённая его жизни и творчеству. В эти дни в доме-музее А.С. Грина развернута экспозиция об О.М. Любовикове.

«И кажется, вторую жизнь живу…»

В 20 лет многие его сверстники, образно говоря, только начинали жизнь, а у него за плечами уже была война. Он вышел из неё взрослым человеком – старшим лейтенантом, командиром артиллерийской батареи «катюш», с ранением и наградами – орденом Красной Звезды, медалями «За боевые заслуги» и «За победу над Германией».

«И кажется, вторую жизнь живу. А первая – войны четыре года», – напишет он потом в одном из стихотворений.

Впрочем, разделить две жизни поэту так и не удалось: вторая неизменно проходила под знаком первой – война не отпускала его до конца дней, жила болезненным осколком в его памяти, диктовала образ поведения и направление творчества.

Овидий Любовиков. Если кто и знал его довоенного, то скорее как юного даровитого шахматиста, сыгравшего вничью с самим чемпионом мира Михаилом Ботвинником, или гимнаста, становившегося призёром городских соревнований. О Любовикове как поэте (разумеется, начинающем) впервые заговорили в конце 1941 года, когда он, десятиклассник 22-й кировской школы, прочитал со сцены областного драмтеатра своё стихотворение «В строй!». Начиналось оно так:

Меня не сломит ни стужа,
Ни бешеный шквал огня.
Родина! Дай мне оружие,
В строй призови меня!

Стихотворение удивительно точно отражало дух времени и настроение вятских подростков – убежать из дома на фронт, чтобы бить ненавистного врага, напавшего на нашу землю. Но в военкомате, куда Любовиков и его друзья пришли записаться в добровольцы, им сказали категорично: рано, ребята, подрастите. Через полгода стихотворение Овидия Любовикова прочитал на Всесоюзном радио известный диктор Юрий Левитан, а вскоре мальчишкам дали добро: в феврале 1942 года Любовиков стал бойцом комсомольского лыжного батальона.

Не пряча глаз

Почти все одноклассники Овидия, ушедшие на фронт со школьной скамьи, погибли (кроме Овидия, вернулся весь израненный Борис Щенников), и Любовиков считал, что он обязан быть хранителем памяти своих товарищей. «Писать о войне – мука, – говорил он, – не писать – предательство».

И шелест трав, и звёзд горенье
До них сквозь время не дойдет.
Равно предательству забвенье,
Забвенье павших в грозный год.

Не любитель звонких фраз и громких слов, он считал, что память – понятие конкретное, и оно должно воплощаться в реальные дела: «Приезжаешь впервые в тот или иной город, поселок, село, и очень часто местные жители наперебой рассказывают о своих знатных земляках, называют имена известных учёных, артистов, художников… Слушаю, не перебиваю и понимаю, что эта гордость закономерна и не предосудительна. Хорошо, что мы люди памятливые и воздаём должное людям известным. Но, внимая этим рассказам, смотрю иногда на окна ближнего неказистого домика и думаю, что живет, может быть, за этими окнами старенькая женщина, которая в летний день сорок первого последний раз обняла на пороге мужа или сына, благословила на дальнюю дорогу и ратный подвиг. Ушёл солдат на войну, и где-то далеко от дома затерялся его след, или безжалостная похоронка ударила однажды наотмашь в женское сердце. И, может статься, сегодня его никто не помнит. Никто, кроме старенькой женщины вот за теми окнами…»

С мамой старого друга
Город сводит меня,
Друг погиб под Калугой,
Не пришёл из огня.
Мама тихо стареет,
Неизбывна беда.
Чтобы мне перед нею
Не пришлось никогда
В воротник закрываться
Или прятать глаза, —
Мне нельзя оступаться,
Отступать мне нельзя.

Этому принципу Овидий Михайлович следовал всю свою жизнь: «Суда живых не меньше павших суд…» – это слова Александра Твардовского. Так будем памятливы, и не только письменно и устно, но и в своих действиях, чтобы иметь право, не пряча глаз, сегодня завтра и всегда смотреть в пристальные и взыскательные глаза истории».

«Забывчивым напомни, камень…»

52 года назад на пересечении Набережной Грина и улицы Коммуны (сейчас – ул. Московская) в областном центре был открыт мемориальный комплекс «Вечный огонь» – в память о земляках, погибших на фронтах Великой Отечественной войны. До глубины души трогают поэтические строки, высеченные на гранях обелиска:

Да будет светлой наша память,
Как материнская слеза.
Забывчивым напомни, камень,
О том, что забывать нельзя.

* * *

Шагнувших в пламя,
Усмиривших пламя
Убереги, людская память.

Эти строки принадлежат перу нашего замечательного земляка Овидия Михайловича Любовикова – человека и гражданина, которого литературные критики называли главным поэтическим голосом Вятки 60-х–90-х годов.

Про стихи на войне

Поэт рассказывал: «На войне было не до стихов. Хотя… В одном из разрушенных домов нашел я блокнот – удобный для кармана гимнастерки, в твёрдом переплёте. Прошёл он со мной через всю войну. Записывал в него какие-то поразившие меня факты, чужие стихи. Да и собственные рифмованные строчки изредка появлялись. Послал из армии одно стихотворение в «Кировскую правду». Напечатали. Последние строки были такими: «Домой вернусь, когда последний фриц на землю упадёт убитым». И далее шла авторская подпись «О. Любовиков». Её почему-то набрали в одну строку с последним предложением. Кто-то позвонил моим родителям и сказал, что в газете напечатано, будто их сын убитый. Так нечаянно я пререпугал отца с матерью».